"Есть одна хорошая песня у соловушки - Песня панихидная по моей головушке" (с) Есенин
В замке Вивар по-прежнему властвует тьма.Тот закатный лучик солнца давно погас. Звёздная ночь холодным равнодушием сыплет вокруг безжалостно белым снегом. Этот снег так похож на саван. Мягкий укутывающий саван. Он укрывает мою душу от этого мира, где люди безразличные ко всему, и люди, слишком любопытные ко всему. Невольно раскрывая свои тайны, я всё ещё хочу удержать свой мир во тьме, укутанным мраком от чужих людей. Хочется тишины и молчания, хочется слушать, не думая ни о чём. Печально, что люди этого не понимают. Бездна, хранящяя замок, хранит меня и хоронит одновременно.Время потеряло смысл, и только часть меня, живущая во внешнем мире, пытается жить по законам людского мира. А здесь другие законы, их не перевести в слова, как бы меня не убеждали, что в слова можно перевести всё... Этот замок будет стоять на высоком горном уступе, пока я живва, пока я есть я. Потом он рассеется в утреннем тумане, станет всего лишь воспоминанием прошлого. Я бреду по его пустынным коридорам, выхожу на заброшенный двор. Он порос мхом и дикими цветами, пусть так и будет, я не хочу ничего менять, мне нравится это запустение, здесь можно отдохнуть от назойливого мира, требующего внимания и равнодушного одновременно. Этот замок состоит из тысячи комнат и залл, и в каждой из них отражение меня. Это тот самый мой мир, скрытый ото всех. Мир моего одиночества, каждый раз разного, но всё равно одиночества ставшего судьбой. Я к нему привыкла. Привыкла на столько, что не хочу уходить отсюда. Здесь так уютно и тепло, здесь так спокойно, я отдыхаю здесь. Размышляя, засыпаю в том самом мягком кресле у камина, мерцание углей... Что может быть прекрасней! Что может быть упоённей! Где-то вдали плачет скрипка, теребя моё сердце, а я хочу научиться играть на гитаре, чтобы в этой вечерне-ночной тишине слагать грустные песни о любви. Чтобы терзать и успокаивать свою душу. Я бы стала бродячим менестрелем, если бы жила в другое время, я бы стала босяком, если бы родилась на век раньше.Тяжело моей душе жить в этом, пропитанном жаждой денег, мире. Остаётся только мечтать о бродячей жизни Древней Руси. Мой замок навевает грусть, но и ему ведомы дни полные беспредельного упивания чуствами, полными страстного томления.... Только всё это утомляет, не находя выхода, замыкаясь в этих стенах, резонируя с болью. Мои руки замёрзли, и плечи начали дрожать... странно... я ведь не чувствую холода.... Моё сердце начинает замерзать, отогреть его может только Воин, но... он далеко и... о не знает об этом, не знает, что есть в мире хотя бы один человек, который всё сложет к его ногам, который покорится ему, безропотно, безприхотливо, только потому что любит его. И даже свобода кажетсфя бессмысленной шуткой, если его нет рядом. А его нет, и неизвестно - будет ли... На сколько хватит меня упиваться этой сладкой мучительной болью? Сколько придётся собирать силы, чтобы просто спросить, что нас ждёт? Ответит ли он мне? Или в который раз промолчит, сделает вид, что незнакомы. Иногда проще любить молча, иногда...
Хрустальная звезда скатилась с небосклона. Настало время пить горький чай, горький, как сама эта жизнь. Послевкусие вечернего чая остаётся до утра. Горькой истомой разливается по венам подкрашенная вода. Кто-то сказал: "Время меннять имена." Может быть...
Хрустальная звезда скатилась с небосклона. Настало время пить горький чай, горький, как сама эта жизнь. Послевкусие вечернего чая остаётся до утра. Горькой истомой разливается по венам подкрашенная вода. Кто-то сказал: "Время меннять имена." Может быть...